Как изменился читатель за последние сто лет?

Известный литературовед М. Гершензон еще сто лет назад встревоженно писал о том, как изменился в наш век тип «среднего» читателя. Источник перемены Гершензон видел в том, что прежде, «в старину», учили читать по складам, заставляли осмысленно вникать в смысл и состав слова, теперь же, говорил он, малолеток учат сразу беглому, интуитивному чтению.

Но то, что для автора статьи было «теперь», для нас стало отошедшим днем. В современной школе учат читать как раз по слогам. А тяга к стремительному, к велосипедному (нынче мы уже скажем: к реактивному) чтению осталась. Даже возросла. Значит, причина в другом. Одна из них — ускорение темпа жизни. Поэтому сейчас все большую популярность набираются краткие содержания книг, которые могут помочь определить стоит ли читать полную версию книги. На портале Наука.Club можно найти краткие содержания разных книг, например одно из них — Житие Радонежского краткое содержание.

Что же произошло с читателем за 100-150 лет? Судить об этом можно по тем книгам, которыми стремились угодить тогдашние литературные ремесленники тогдашнему широкому читателю. Ведь не Пушкин же и не Гоголь гнались за успехом во что бы то ни стало, а поставщики чтива, рассчитанного на мгновенный успех, главным образом – финансовый.

В романе Юрия Тынянова «Смерть Вазир-Мухтара» (который, как и вообще тыняновскую прозу, можно в некотором смысле считать справочником по эпохе) Александр Сергеевич Грибоедов слышит, как камердинер его Сашка читает домашней прислуге бульварную прозу Булгарина.

В те годы в России появлялся новый читатель – демократический. Круг читающей публики раздавался за счет мелких чиновников, купцов, мещан – вплоть до таких читателей, каков грибоедовский дворовый Сашка Грибов. Литература, даже самая большая, даже великая, не могла не учитывать этого расширения круга читателей: рождался подчеркнуто демократический стиль Гоголя. Но покуда этот новый стиль великой литературы рождался в неизбежных для нее муках, удовлетворять потребности нового читателя спешили поставщики скороспелых поделок.

Так появился в России начала позапрошлого века плутовской роман с переизбытком сентиментальностей, перегруженный подделками под добрые чувства, – вроде скандального булгаринского «Выжигина». Читатель, еще совсем неопытный (неопытный не только лично, но и, так сказать, исторически), удовлетворялся этим чтивом, рассчитанным на долгие вздохи и обильные слезы.

Получая наконец-то не стихи или трагедию, а пухлые тома, начиненные происшествиями и сантиментами, читатель хотел продлить удовольствие, привыкая к чтению – занятию для него пока что довольно новому.

Между прочим, тот самый гоголевский Петрушка, которому было не важно, что читать, так как ему нравился сам процесс чтения, не просто смешон. По сути, он ведь есть наиболее полное, хотя и гротескно заостренное воплощение тогдашнего читателя-неофита, ощутившего «охоту к чтению», но еще не знающего «потребности и литературы» (Белинский).